Хранитель смерти - Страница 61

Лицо Джозефины стало похожим на маску.

— Какому человеку? — невозмутимо спросила она.

— Тому, что умер в вашей комнате.

— Не понимаю, о чем вы.

Некоторое время две женщины просто смотрели друг на друга. И Джейн подумала: «Возможно, Фрост и не может раскусить тебя, но я, черт возьми, еще как могу!»

— Вы когда-нибудь слышали о веществе под названием люминол? — поинтересовалась Джейн.

Джозефина пожала плечами.

— А должна была?

— Он реагирует с железом в засохшей крови. Стоит обрызгать им какую-нибудь поверхность, и любая застарелая кровь в темноте вспыхивает, словно неоновые огни. Если пролилась чья-то кровь, можно драить часами, но смыть все следы так и не удастся. Пусть ваша мама протерла стены и вымыла полы, кровь все равно осталась — в трещинах и щелях. На плинтусах.

На этот раз Джозефина промолчала.

— Обыскивая ваш старый дом, полиция Сан-Диего разбрызгала там люминол. И одна из комнат вспыхнула безумным светом. Это была ваша спальня. Так что не стоит говорить, будто вы ничего об этом не знаете. Вы наверняка там были. И вам прекрасно известно, что случилось в вашем доме.

Джозефина побледнела.

— Мне было четырнадцать лет, — тихо проговорила она. — Это случилось очень давно.

— Закон об исковой давности на убийство не распространяется.

— Убийство? Думаете, это было убийство?

— Что произошло той ночью?

— Это было не убийство.

— А что же тогда?

— Самооборона!

Джейн удовлетворенно кивнула. Им удалось продвинуться. По крайней мере, Джозефина призналась, что в ее комнате все-таки умер мужчина.

— Как это произошло? — спросила Риццоли.

Женщина, именовавшая себя доктором Пульчилло, бросила взгляд на детектива Фроста, словно ища у него поддержки. Барри стоял возле двери с холодным, нечитаемым выражением лица, и Джозефине стало ясно, что благосклонности и сочувствия от него ожидать не стоит.

— Пора сказать правду, — надавила Джейн. — Сделайте это ради Джеммы Хамертон. Она заслужила справедливость, вы так не считаете? Уж она-то была вашим другом, я полагаю?

При упоминании Джеммы на глаза Джозефины навернулись слезы.

— Да, — прошептала она. — Даже больше, чем другом.

— Вы знаете, что она погибла?

— Детектив Эбботт сказал мне об этом. Да я и так знала, — шепотом добавила Джозефина. — Я видела, как она лежала на полу…

— Я полагаю, что эти два события связаны между собой. Смерть госпожи Хамертон и выстрел в Сан-Диего. Если вы хотите справедливости для своей подруги, Джозефина, то должны ответить на мои вопросы. Или вы предпочитаете, чтобы вас называли Сьюзан Кук? Раз уж именно под этим именем вы жили в Сан-Диего.

— Сейчас мое имя — Джозефина. — Пульчилло устало вздохнула, забыв про обман. — Этим именем я пользовалась дольше всего. К нему я уже привыкла.

— И сколько же имен у вас было?

— Четыре. Нет, пять. — Она покачала головой. — Даже и не помню. После каждого переезда у меня появлялось новое имя. Я думала, что Джозефина будет последним.

— А как вас зовут по-настоящему?

— Разве это имеет значение?

— Да, имеет. Какое имя вам дали при рождении? Вам лучше сказать правду, потому что, обещаю вам, в конце концов мы все равно узнаем.

Джозефина опустила голову, сдаваясь.

— У меня была фамилия Соммер, — тихо призналась она.

— А имя?

— Нефертари.

— Необычное имя.

Джозефина устало усмехнулась.

— Моя мама любила все необычное.

— Это имя какой-нибудь египетской царицы?

— Да. Жены Рамсеса Великого. «Нефертари — та, ради которой светит солнце».

— Что?

— Мама часто говорила мне это. Она любила Египет. И все время рассказывала, что хочет туда вернуться.

— А где сейчас ваша мама?

— Погибла, — тихо ответила Джозефина. — Это случилось три года назад, в Мексике. Ее сбила машина. Когда это произошло, я проходила последипломный курс в Калифорнии, так что больше ничего не смогу вам рассказать…

Придвинув стул, Джейн уселась возле койки.

— Зато вы можете рассказать нам о Сан-Диего. Что случилось той ночью?

Джозефина сидела, ссутулившись. Детективы загнали ее в угол, и она понимала это.

— Дело было летом, — начала она. — Теплой ночью. Мама всегда настаивала на том, чтобы окна были закрыты, но в ту ночь я открыла окно. Так он и забрался в дом.

— Через окно вашей спальни?

— Мама услышала шум и пришла в мою комнату. Он напал на нее, и ей пришлось защищаться. Она защищала меня. — Джозефина взглянула на Джейн. — У нее не было выбора.

— Вы видели, как это случилось?

— Я спала. Меня разбудил выстрел.

— Вы помните, где стояла ваша мама, когда это произошло?

— Я же говорю, я не видела этого, я спала.

— Тогда откуда вы знаете, что она защищалась?

— Он залез в наш дом, в мою комнату. Это ведь оправдывает ее, верно? Если кто-то врывается в ваш дом, разве вы не вправе стрелять?

— В затылок?

— Он отвернулся! Он сбил ее с ног и отвернулся. А она выстрелила в него.

— Я думала, вы ничего не видели.

— Так она мне сказала.

Джейн откинулась на спинку стула, но взгляда от Джозефины не отвела. Шли минуты, а Джейн ждала, когда тишина возымеет эффект. Безмолвие лишь усиливало впечатление, что Джейн разглядывает каждую пору, каждое мельчайшее движение на лице допрашиваемой.

— Итак, в вашей комнате у вас с мамой появился покойник, — снова заговорила Джейн. — Что было дальше?

Джозефина вздохнула.

— Моя мама обо всем позаботилась.

— То есть вытерла кровь?